Колонка главного редактора о том, почему важно бежать дальше

Я собиралась написать о том, как провела вечер понедельника. Я включила прямую трансляцию Бостонского Марафона, а на сайте самого марафона сохранила в закладки «Мои бегуны» номера своего бойфренда и друзей — всего около 20 человек — и смотрела, как по карте маршрута продвигаются точки от A до Q: с разными скоростями, но с четкой разбивкой и точностью до 10 метров. Это была настоящая магия — смотреть прямую трансляцию, посвященную профессионалам, смотреть за тем, как меняются лидеры, и при этом точно так же смотреть за горсткой бегущих человечков на карте. Вот Нокс пробежал Heartbreak Hill, вот Даша сделала половинку с неплохим темпом, а Карен уже добежала до 28-ого километра.

У меня было волшебное чувство присутствия еще и потому, что одновременно я смотрела все фотографии по тэгу #bostonmarathon в Instagram. И порой видела своего бойфренда, пробегающего мимо друзей: вот на 21-ой миле его сфотографировал Фред, а вот на 24–ой он помахал рукой Лауре. И Катя с финишной линии пишет мне смс — он только что прибежал! Через три минуты раздается звонок — добежал, в порядке. Это волшебство современных технологий.

На старт Бостонского Марафона вышло 26000 человек. Вчера я читала биографию Теда Корбитта, бегуна на длинные дистанции, легенды Американской легкой атлетики и марафонов. 51 год назад он вышел на свой первый марафонский старт, и это был Бостон. Тогда в нем приняли участие всего 150 человек, и все было иначе. За полвека марафоны стали самыми массовыми и самыми захватывающими соревнованиями в мире. Теперь интересно следить не только за группой лидеров, а это правда интересно: на такой длинной дистанции может произойти множество перемен и сюрпризов, и победителем чаще оказывается тот, кто первую половину гонки бежал разве что в первой десятке или даже двадцатке. Интересно смотреть на всех участников. Кто они и зачем бегут.

Сегодня на старты серьезных дистанций выходят десятки тысяч бегунов. Бостонский Марафон входит в шестерку самых престижных и высоко котируемых марафонов мира, и его смотрят миллионы зрителей со всего мира. Неужели, именно это и привлекло террористов? К сожалению, к моей собственной боли и слезам, думаю, что да.

Любые террористические атаки вызывают тупую боль и оцепенение, непонимание и неприятие, и любые смерти — это трагедия и слезы. Но я не могу справиться с мыслью о том, что такое финишная черта Бостонского Марафона. Что значит преодолеть марафонскую дистанцию и бежать не к финишу с улыбающимися болельщиками и поддержке, к заслуженной воде, медали, гордости, потокам любви и эйфории бегуна, а к дымовой завесе, лужам крови на асфальте, сиренам скорой помощи. Что значит самая чистая форма радости — и для меня это бег — превращенная в трагедию, в смерти, в слезы? Бег — это по–настоящему особенный процесс, это медитация, это очищение, это искренность. Когда я начала бегать, я убедилась, что те люди, которые бегают, чаще приходят на помощь, чаще готовы стоять за своих друзей, чаще отзываются на просьбы. Я убедилась в этом за последние два года. Бег может облегчить душевную боль и может помочь стать увереннее в себе, найти друзей, найти что-то настоящее в современном мире, где этого настоящего и искреннего не так много. И для меня нет такой статистики, которая была бы убедительнее моих собственных чувств: именно потому, что вокруг остается все меньше прекрасного, все больше людей начинают бегать. Чтобы изменить свою жизнь.

И бегуны доказали это. Те, кто заканчивал дистанцию в дыму, не останавливались на финишной черте. Они бежали дальше, к госпиталю Mass General, чтобы сдать кровь для раненых. Те, кто уже был на финише, отдавали свою одежду закончившим дистанцию, чтобы те не замерзли.

Журналисты, бежавшие марафон, забыли об усталости и принялись за работу. Жители окрестных домов принесли на финиш воду и еду для тех, кто финишировал после взрывов. Кто–то просто пригласил к себе домой всех желающих, чтобы воспользоваться туалетом и выпить апельсинового сока. Документы с адресами тех, кто готов приютить марафонцев на ночь, если их близкие попали в больницу. И фотографии. Просто фотографии тех, кто нашелся. Не добежал на финиша и обнял своего близкого человека — хотя такие фотографии тоже вызывают сильные эмоции. На этих снимках их куда больше. И не мне объяснять это словами.

Боль от того, что погибли люди и люди ранены, никуда не денется. Не хочется спекулировать на жертвах и стечении обстоятельств, но эта маленькая девочка — я не представляю себе, смогут ли ее родители выйти на старт когда–либо еще. Смогут ли они бегать. Я просто хочу сказать, что от всего сердца желаю им сделать это однажды. Потому что бег правда спасает от боли. От одиночества. Сегодня мы с друзьями посвящаем наши вечерние пробежки пострадавшим в Бостоне. Не потому, что это красивый пафосный жест. А потому, что бег и правда спасает от боли.