Подкаст «Побежали?!»: страхи бегунов
Расшифровка:
Алла: Всем привет! Это третий сезон подкаста NewRunners «Побежали?!». С вами Алла Соколова...
Сергей: и Сергей Лютых. Сегодня мы поговорим про страхи бегунов, рассмотрим предрассудки, которые мешают преодолеть ментальный барьер, подготовиться и выйти на длинную дистанцию.
Алла: Каждый хотя бы раз слышал от знакомых или друзей: «Пробежать 42 километра без отдыха, да вы с ума сошли?! Это нереально!» Многие марафонцы не только регулярно слышат такое от других, но и сами в прошлом думали примерно так же. Давайте разберемся, что пугает людей, кроме дистанции.
Алла: Страх — это внутреннее ощущение, отражающее защитную реакцию при переживании реальной или мнимой опасности. В психологии относится к группе так называемых отрицательных, или негативных, эмоций — эмоций, которые основываются на неприятных переживаниях или внешних воздействиях. Страх — цепная реакция в мозгу, которая начинается со стрессового стимула и заканчивается выбросом химических веществ, которая вызывает учащенное сердцебиение, учащенное дыхание и наполняет мышцы энергией. Эта реакция также известна как «бей или беги». Стимулом может быть все что угодно: паук в ванной, агрессивный прохожий на улице, аудитория, полная людей, ожидающих ваше выступление, или, может быть, даже мысль о 42 километрах. Так почему же мы боимся?
Сергей: Если бы мы не боялись, мы бы долго не прожили. Мы бы выходили на дорогу прямо под машину и тискали ядовитых змей. А вообще, если перевести на более позитивный лад, то страх — это тревога, это система нашей сигнализации, которая позволяет нам увидеть черную кошку в черной комнате (смеется. — Прим. ред.).
Алла: Или придумать ее.
Сергей: Или придумать.
Алла: И испугаться.
Сергей: Получилось так, что эволюция сказала: лучше уж ты будешь видеть черную кошку там, где ее нет, потому что если черная кошка — это пума, то как бы (смеется. — Прим. ред.) вариантов-то особо выжить нет. Кстати, людей с тревогами, со страхами, с фобиями сейчас ведь намного больше, считается, чем было. И я думаю, что это тоже связано с эволюцией, с отбором. Может быть, просто он неправильно стал работать. Какие вообще бывают механизмы у страха?
Алла: Как ты понимаешь, я, как обычно, подготовилась и заглянула: а что же, действительно, у нас бывает, какие механизмы страха бывают. Академик Петр Анохин впервые доказал, что, когда возникают любые мотивации, происходит возбуждение сетчатой ретикулярной формации, которая обеспечивает ретикулирующий эффект на кору мозга и другие вышележащие отделы головного мозга. И страх может быть не просто страхом, он связан с какой-то дополнительной эмоцией. Здесь можно придумать разные варианты. Бывают случаи, когда очень сильный страх становится доминирующей мотивацией, при этом выключаются другие насущные потребности организма. При таком состоянии может снижаться активность корковых центров мозга: бывает, что человек не может пошевелиться, будучи сильно испуганным, а в других случаях страх может, наоборот, активировать работу коры полушарий, особенно у тренированных людей, и у них активируются корковые механизмы возбуждения ретикулярной формации. И, на самом деле, это работает в нашей жизни каждый день, знаем мы об этом или не знаем.
Сергей: Люди тренирующиеся начинают активно действовать, когда у них страх возникает?
Алла: Да, да, это однозначно. Когда мы говорим про действие «бей или беги» — у активно тренирующихся это будет срабатывать как быстрая реакция.
Сергей: Класс!
Алла: У даже пассивно тренирующихся (смеется. — Прим. ред.)…
Сергей: И не тренирующихся вообще.
Алла: …и не тренирующихся — у них вызывает паралич, ступор, растерянность.
Сергей: У меня главный страх в жизни, что в случае большого страха я буду в ступоре.
Алла: Тебе это не грозит с твоими дистанциями (смеются. — Прим. ред.).
Сергей: Уже есть хорошие новости для бегунов, получается. Итак, страх — это сильный мотиватор к действию. А что происходит в этом плане на химическом уровне, на уровне гормонов, вот как это работает?
Алла: Когда мы боимся, происходит выработка определенных специфических гормонов, а также особенных молекул, которые называются пептидами. В общем, самые известные гормоны — это адреналин, либо «гормон кролика», кто слышал, и норадреналин — «гормон льва». Адреналин вызывает учащение сердцебиения, сужение сосудов брюшной полости, мускулатуры, слизистых, способствует расслаблению мускулатуры кишечника, расширению зрачков и так далее. Основной задачей этого гормона является адаптация организма к реагированию на стресс. Адреналин способствует улучшению функции скелетных мышц. Если этот гормон продолжительное время оказывает действие на организм, то в этом случае увеличиваются в размерах миокард и скелетные мышцы. Норадреналин является одновременно гормоном и вместе с тем нейромедиатором, его уровень также повышается в состоянии стресса, шока и других подобных состояний. Норадреналин сужает сосуды и повышает уровень артериального давления. Продолжительность действия норадреналина по времени меньше, чем адреналина. И тот и другой гормон вызывают тремор.
Сергей: Самое главное, я думаю, многие уловили про расслабление кишечника. Кстати, поэтому очереди такие в туалет перед стартом на марафонах.
Алла: Это действительно происходит от страха, и это происходит зачастую бесконтрольно и неосознанно ввиду выброса гормонов и всей вот этой цепной реакции. На самом деле, это нормальная реакция организма от очень серьезного и глубокого страха.
Сергей: Получается, что страх помогает усилить наши возможности на тренировке или соревновании тем, что гормон адреналин способствует укреплению, стимулированию мышц. Мы получаем мощный заряд, который нам позволит сделать больше, чем когда мы находимся в спокойном состоянии. Имеет смысл поговорить о том, чего именно боятся люди, что именно приводит их в состояние такое и вызывает, усиливает этот выброс адреналина.
Алла: Либо наоборот, потому что если человек считает, что у него есть, например, страх, что он слишком стар для того, чтобы пробежать марафон, то он и не побежит. То есть здесь либо страх побудит к действию, либо побудит к отступлению. Что возьмет верх?
Сергей: Да, сложный это момент, потому что для людей, у которых кризис среднего возраста, — для них это вызов. Он как бы бросает вызов этому страху в том числе.
Алла: Ну, самому себе…
Сергей: Самому себе.
Алла: …и, возможно, своему страху.
Сергей: Но, с другой стороны, все-таки если человеку 60+ и у него возникает вопрос: «Не слишком ли я стар для того, чтобы бежать 110 км на грудь?», он уже вполне себе разумный и этот страх вполне себе разумный (смеется. — Прим. ред.).
Алла: Ты знаешь, это все, мне кажется, очень спорный вопрос. Ты вспомни себя, когда тебе было 18–20 лет. Мне казалось, что, когда мне будет 30, я буду такая взрослая тетя, почти уже…
Сергей: Предпенсионного возраста.
Алла: …предпенсионного возраста (смеется. — Прим. ред.). Хотя я головой понимала, что до пенсионного далеко, но мне казалось, что все, я уже буду вся такая, короче, почти старенькая.
Сергей: Да-да-да (смеются. — Прим. ред.).
Алла: Вот. И понимаешь, какая штука-то получается: у человека возникает фобия, что он слишком стар для этого. А когда тебе 25 или 30, то как ты себя ощущаешь — ты стар для марафона или не стар? Очень, мне кажется, это все индивидуально. Я могу сказать, что, согласно статистике, оптимальный возраст для марафона — это 25–45 лет. Но он не ограничивается этим. Есть случаи, когда люди и за 50 начинают бегать, есть, соответственно, и молодые. Все зависит от того, что у вас в голове.
Сергей: Да, и следующий страх — это страх, что «я слишком медленно бегаю».
Алла: Я обожаю этот страх. Честно скажу, я думала, что у меня его вообще нет, но в этом году после марафона я заметила такую штуку, что спрашивала у всех знакомых, у всех наших коллег: как пробежал, с каким временем пробежал? Все называют свое время, и практически каждый из них стесняется!
Сергей: Начинает оправдываться.
Алла: И начинает оправдываться, да. Почему, ну почему? Вот я пробежала «десятку» медленно, я знаю, что пробежала медленно, да? Я пробежала ее за 1:15, получила просто какое-то нереальное удовольствие от этого. Но почему, называя свое время, я начинаю оправдываться? Другой пробежал «десятку» за 50 минут, и что я слышу? Он тоже начинает оправдываться. Кто-то выбежал марафон из 3 часов, пробежав за 2:50, как наш Вадик, и он все равно говорит, что-то у него пошло не так. Почему люди стесняются своего времени?
Сергей: И некоторые в итоге даже не стартуют из-за этого. Они думают: «Ну вот что ж я, вот я так медленно бегаю, зачем же я пойду на этот старт? Раз у меня не получается, что я буду позориться?» Это тоже с этим связанный страх, со страхом опозориться, со страхом, что на тебя все пальцем покажут и скажут: «О-о-о, какой ты бегун?!»
Алла: Но это страх, который тормозит. Человек отказывается от действия.
Сергей: Угу.
Алла: Еще человек боится не уложиться в лимит, что его будут все ждать, что откроют движение — что он будет тогда делать, как он себя поведет?
Сергей: И еще есть страх на трейлраннинге, когда за тобой прямо в спину бежит замыкающий.
Алла: И что, это страшно?
Сергей: Ну, мне было страшно и как-то неприятно.
Алла: Знаешь, Сережа, вот мне кажется, что это не про страх. Просто никто из нас, давай честно, не хочет быть последним.
Сергей: Да, и никто не хочет быть какой-то обузой. Например, я чувствовал, что он там, за мной думает: «Ну когда же, ну что же он так двигается-то?»
Алла: Он, может быть, про тебя так и не думает, но ты-то думал.
Сергей: Да, это было ужасно. И потом я с таким удовольствием от него убежал. Это был реально такой вот страх, что ты становишься обузой, что тебя ждут, смотрят на часы: когда же этот Сережа…
Алла: Я думаю, что просто никто из нас не хочет быть лузером, никто из нас не хочет быть самым последним. Самое неприятное — это, наверное, быть последним.
Алла: Есть страхи, которые заставляют нас действовать, есть страхи, которые удерживают от чего-то. А есть страхи, с которыми мы совершенно спокойно живем и ничего не предпринимаем, то есть они никак нас не заставляют действовать.
Сергей: Есть такой стереотип, что марафон — это мужской вид спорта.
Алла: Да, есть такое.
Сергей: Мол, мужчины, эти греки, бегали, изображенные в профиль, с такими мышцами и все остальное, и вот нечего, понимаете ли, женщинам туда даже соваться. Я не знаю, сам я с этим не сталкивался, но что ты по этому поводу скажешь?
Алла: Я могу сказать, что у женщин очень часто бывает страх — он больше, правда, похож на стереотип, — что марафон — это такой вид спорта для мужчин, то есть такая дистанция на выносливость. Но я, конечно же, покопалась, нашла исследования, опубликованные в журнале Sports Medicine, и там говорится о том, что чем больше дистанция, тем лучше результаты женщины показывают. За последние 30 лет спортсменки оказались на 12–14 % быстрее мужчин. Марафоны, ультрамарафоны, дистанции, связанные с выносливостью, — женщины выступают на них лучше мужчин. Вообще, теорий о том, почему это происходит, множество. Одни эксперты уверены, что это связано с физиологией. У мужчин больше мышечных волокон, которые помогают двигаться быстрее на коротких дистанциях, то есть на спринте они действительно намного сильнее, чем женщины. А у женщин преобладает другой тип волокон, которые делают их более устойчивыми к утомлению, поэтому женщины более выносливы на длинных и сверхдлинных дистанциях. Есть еще другие специалисты, которые считают, что женщины лучше сжигают жир во время бега и у них есть запасы нужных углеводов. Кроме того, было доказано, что спортсменки с большей вероятностью во время соревнований будут передвигаться в одном стабильном темпе. А вот психологи отметили, что женщины лучше переносят боль, усталость и способны сосредотачивать внимание на процессе, а не на результате.
Сергей: Кстати, я неделю назад участвовал в забеге очередном и прибежал вторым — скажем так, если бы поменял пол, я бы был в лидерах. Потому что несколько стартов последних я прибегаю между лидершами. Я заметил вот что: женщины более дисциплинированны и более, что ли, вдумчиво подходят к тренировкам, к подготовке к соревнованиям. Мужчины привыкли брать нахрапом. «Щас я как ух!» И вот это «ух!» приводит к тому, что человек, вроде бы выглядящий физически сильным, в итоге не выдерживает, уходит у него темп и все остальное, он еле-еле добегает. А женщина бежит чаще всего с одним темпом, как паровозик маленький. Особенно в трейлраннинге это видно: там снег какой-то по пояс, а она чешет-чешет и в этом темпе будет бежать всю дорогу. И вначале ее все обпрыгивают, эти лоси здоровые, а потом эти лоси вбок отваливаются, она их обгоняет, и ты на это смотришь и просто восхищаешься. Эта предрасположенность природная, которая у мужчин есть к каким-то физическим вещам, — она их губит, потому что они не уделяют им достаточно внимания. Кстати, даже в стрельбе, говорят, такая же история. Мужчина говорит: «Да я изначально рожден стрелять, я стрелок, охотник», и поэтому их трудно учить. Сколько разговаривал с инструкторами, они говорят, что женщины быстрее, потому что они слушают инструктора, они все делают правильно. Женщинам нечего тут бояться, это мужчинам надо бояться своего раздолбайства. Я бы сказал, что очень мало у кого есть страх раздолбайства.
Алла: Мне кажется, это если черта характера есть такая — педантичность…
Сергей: Да.
Алла: …тогда оно будет проявляться, но, по большому счету, действительно, у мужчин векторное мышление, они более прямолинейны, более целеустремленные и готовы к резкому действию, а женщина предпочитает отдавать время подготовке. Таких очень мало, кто с дивана на спор рванул марафон. Я не встречала.
Сергей: У мужчин таких намного больше.
Алла: Да. Поспорить, зарубиться, доказать себе, другу, друг другу, миру — да! Это, наверное, проявление воли, это больше в характере мужчин.
Сергей: Угу.
Алла: А у женщин все-таки больше склонность к сбережению себя, к сохранению. Инстинкт самосохранения очень у женщин развит. Им главное преодолеть этот стереотип, что марафон — это мужской вид спорта.
Сергей: Действительно, ведь он имеет почву под собой. Совсем недавно стали — в историческом плане — допускать женщин до подобных дисциплин. Этот прогресс, который проявляют девушки-бегуньи, — это тоже свидетельство того, что совсем недавно был этот прорыв совершен, женщин стали допускать, они стали вовсю выступать и до сих пор немножко этот стереотип должны преодолевать, этот страх, что спорт для мужчин.
Алла: Я с тобой соглашусь. Страх, который мы с тобой упоминали, — что не успеет до закрытия забега — он больше свойственен женщинам, потому что как раз-таки самыми последними чаще всего бегут девушки. Это чаще всего девушки с лишним весом или кто только недавно начал заниматься. Помимо того, что они преодолевают себя, выходя на спортивные мероприятия, они переживают, что могут не успеть добежать, что их не дождутся, все свернут.
Сергей: В трейлах этот страх не успеть добежать до закрытия пункта — это такая беда. Как там любят говорить: «Полюбуетесь природой, увидите водопады, леса…» Да какой там, ты смотришь на часы, думаешь: «Успеть бы мне добежать до следующего пункта, пока его не закрыли». Это касается очень большого числа людей, потому что на сложных, тем более в сложных погодных условиях, на горных стартах ведь очень много людей снимают, и подготовленных мужчин снимают. И вот они все смотрят на часы, и эти водопады им уже не водопады, и пейзажи для них уже не пейзажи (смеется. — Прим. ред.). С этим страхом нужно работать, потому что он отравляет весь бег. Я понял, что надо упор все-таки делать на средних дистанциях, выходить на ультру, но не так часто, раз-два в год. Вот сейчас я 15-м прибежал и мне нравится, что я 15-м прибежал. Ну и дистанция потому что 30 километров, а не 60, и не 80, и не 100.
Сергей: Есть люди, у которых есть некоторое свободное время, они начинают читать активно новости. И вот они читают, что на такой-то дороге человека поймали, убили, а если мы говорим про бег, то человек пошел в горы и замерз. Хочешь не хочешь, а это будет стимулировать страх, страх умереть на марафоне, умереть на старте, где-нибудь в горах. Он подпитывается чтением новостей соответствующих. Он начинает это примерять на себя. И ведь действительно — регулярная вещь, вот буквально совсем недавно в Архызе произошел летальный случай с одним из бегунов.
Алла: Да, там фактически участник замерз насмерть. По мне так это очень страшно. Я вообще стараюсь не думать о таких вещах. Давайте так: человек умирает, в принципе, везде, причин смерти может быть много. Может быть, если человек боится умереть на марафоне, может быть, он в принципе боится смерти. Это, кстати говоря, самый распространенный страх человечества.
Сергей: Но я думаю: почему мы не боимся умереть дома, за завтраком? Потому что мы не читаем об этом, у нас нет такого в информационном пространстве. «Здравствуйте, сегодня 30 человек скончалось во время утреннего завтрака».
Алла: Хорошо, давай так: самое большое количество людей погибает на дорогах, да? Это самый большой процент летальных исходов. Все равно все ездят на общественном транспорте, потому что надо добираться, и количество машин у нас только растет. Может быть, человек не задумывается об этом, не задумывается о смерти, не читает об этом никакой информации, но он все равно умирает. Факт-то происходит. Здесь мне очень интересно, что есть панические атаки…
Сергей: Я с ними знаком лично.
Алла: Да, меня, слава богу, это дело обошло. Расскажи об этом.
Сергей: Панические атаки — это очень интересная штука в плане того, как она воздействует на человека. Во-первых, это неосознаваемая, не специально запускаемая тобой вещь. Это не связанная с твоим ходом мысли вещь. То есть ты начинаешь испытывать чувство, что ты умираешь. Каким бы ты ни был сильным, умным, образованным, религиозным, каким угодно, то есть защищенным как бы от таких страхов, паническая атака тебя обезоружит. Она сносит, как ветром, с тебя все, и ты становишься совершенно неузнаваем, сам себя не узнаешь.
Алла: Какие мысли в голове в этот момент?
Сергей: Самая главная мысль — это именно эта, что ты сейчас умрешь, сейчас конкретно. Панические атаки проявляются по-разному, один из классических вариантов — это человек начинает задыхаться. Это разные формы обретает, но это именно паника.
Алла: А как помочь такому человеку? Если такое случилось и я нахожусь рядом?
Сергей: Сложно вообще сказать. Главное — это оценить реальную обстановку и сделать те действия, которые физически человеку помогут избежать каких-то проблем. Если человек находится за рулем, то нужно остановить машину, конечно. Выйти подышать. У меня возникали панические атаки в метро. Нужно просто от края платформы человека отодвинуть. С эскалатора помочь ему сойти. А дальше по-разному все, это очень сложная история. Потому что когда настоящая паника, а мы говорим именно про настоящую панику, попробуй что-нибудь с ней сделать. Человек становится глух и нем. Он ничего не видит и ничего не слышит, кроме того, что у него происходит внутри. Главная, наверное, задача — переключить его из этого нахождения в себе. Чтобы он обратил свое внимание на то, что находится в стороне, а не на то, что он испытывает. Это звучит очень просто, но сделать это практически невозможно. Другое дело, что паника не длится долго.
Алла: Только-только хотела спросить, а сколько же это длится?
Сергей: Паника не длится долго, потому что паника — это всегда мощный вброс химических вещей…
Алла: Гормонов.
Сергей: …гормонов и так далее, которые не могут происходить бесконечно. Меня это в свое время очень обрадовало. Происходит этот вброс, а потом происходят компенсаторные действия в организме. Это длится по-разному, может длиться несколько минут, может и до получаса, и час. Потом больше уже на уровне того, что человек боится, что сейчас опять повторится. Чувство физическое ослабевает, но умственное ощущение, что это в любой момент может вернуться…
Алла: То есть появляется страх повтора?
Сергей: Да: а если сейчас опять повторится, будет вторая волна, а это было только начало? А что, если сейчас в два раза сильнее будет? Панические атаки — это серьезная штука, которой нужно заниматься плотно…
Алла: Ты имеешь в виду самому или со специалистом?
Сергей: Когда я лечился в клинике неврозов классической, применение химических успокаивающих средств ни к чему не привело. Я больше в этом верю в психологическую, особенно групповую, работу. Чтобы были такие же, как вы, люди, вы вместе погружаетесь в стрессовые ситуации, с ними работаете. Наверное, в этом больше будет толка.
Алла: Ты имеешь в виду, как бегуны и беговое сообщество?
Сергей: Да.
Алла: Так же и люди, подверженные паническим атакам, находят свое сообщество, чтобы быть среди своих и иметь поддержку среди людей, которые понимают изнутри, что это такое.
Сергей: И даже больше скажу: среди людей тревожных много кто использует циклические виды спорта для борьбы с тревожностью. Бег в этом отношении является одним из способов предупреждения или снижения уровня тревожности. Как правило, панические атаки возникают у людей молодых, и пожилым людям, людям среднего возраста они уже не так свойственны.
Алла: Но ведь должна же быть причина у всего этого. Что в основе панической атаки? Какой-то страх либо все-таки сбой в нервной системе человека?
Сергей: Сбой в нервной системе, под который подстраивается актуальная какая-то картинка. Всегда есть какие-то разные причины, они ощущаются человеком как веские, и он говорит: «Мне плохо только в метро, я поэтому на метро не езжу» или «Мне плохо, когда я…» То есть это всегда формализуется. Но на самом деле впереди всегда некий сбой, и он проявляется в разных ситуациях совершенно. Сами эти ситуации не определяют паническую атаку, определяет именно сбой. Кстати, паническая атака возникает часто на бегу. Казалось бы, с химической точки зрения, с биологической, когда ты бежишь 10–15 км, у тебя настолько все выравнивается, настолько успокаивается, что ничего не может резко измениться. Но это ощущение «я умираю» тут же подкрепляется информацией о том, что на марафонах люди гибнут.
Алла: Если говорить о других вещах, об общепринятых, мне кажется, что есть еще страх травмироваться. Я точно знаю, что у профессиональных спортсменов очень развит страх травмы, они берегут себя, как хрустальную вазу. Конечно, это в первую очередь потому, что они нацелены на результат, и, во-вторую, они понимают, что восстановление — это затяжной процесс, и если они выпадут из тренировочного или соревновательного ритма, то им придется потом долго восстанавливаться, нагонять, догонять и подводить себя к нужному уровню и потом еще добавлять чуть-чуть для того, чтобы достичь победы и результата.
Сергей: У любителей тоже этот страх возникает после некоторого опыта. Сначала человек не знает вообще, что с ним может произойти-то, он об этом не думает. Например, может свести мышцу, и когда ты знаешь, что такое судороги, то на очередном старте ты бежишь и чувствуешь: начинает у тебя мышца как бы вставать, чувствуешь, как она начинает сжиматься, и у тебя начинает сжиматься сердце от страха, что сейчас сведет мышцу.
Алла: Мне кажется, у каждого страха есть своя природа появления в человеке, потому что меня, например, совершенно не пугает мысль, вообще отсутствует страх судороги на забеге. Я знаю, что такое судороги, я познакомилась с ними, когда была беременна, и это мало доставляло удовольствия несколько месяцев кряду. Но как такового страха у меня не появилось, хотя знаю глубоко, насколько это неприятно. А вот, например, каждый раз, когда ты говоришь про трейлраннинг, я думаю: в лес к диким животным бежишь один или одна, работают, не работают часы — непонятно, ловит там GPRS или телефон — неизвестно, обрывы, погода, непонятные условия, ситуация, при которой нужно или можно выжить, — мне, как женщине, это более страшное состояние. Тут я сразу несколько страхов собрала.
Сергей: Те, кому нравится трейлраннинг, он нравится как раз потому, что человек себя вводит в это состояние неизвестности и смотрит: а что со мной там будет происходить. То же самое на марафоне, например, после 30-го какого-нибудь километра возникают у людей мысли: «А зачем тебе это надо? Давай вообще сойдем. И вообще бред это все, весь этот марафон». И это так интересно: представляете, человек настолько мотивирован, он тренировался месяцами, и вдруг у него в голове возникает некий другой человек, который начинает ему это все говорить. И этот человек говорит так убедительно…
Алла: Но это диалог с самим собой, ты имеешь в виду, да?
Сергей: Да, и судя по лицам и настроению марафонцев на старте, заметно, что этот диалог много кто ведет. Я даже заметил за собой, что в этот раз я, когда у меня не получилось пробежать быстро, как я хотел, я как раз занимался тем, что смотрел в эти лица с паническим или не паническим страхом в глазах и говорил: «Слушайте, — особенно вот на последних 10 км, на последних 5 говорю, — ребята, мы ради них сюда и пришли». Ведь это факт — что самое сочное, самое прекрасное в марафоне? Это вот эти 7 км от 35-го до 42-го. Вы готовитесь к этому, берете с собой еду, теплые вещи, если это горный или зимний старт, часы и так далее. Вы, набрав всего-всего, погружаетесь в неизвестность. Люди ради этого туда и идут: «Что там со мной будет в этом диком лесу?»
Алла: Ты хочешь сказать, что человек сознательно или бессознательно ставит себя в такие условия, чтобы спровоцировать в себе страх, чтобы посмотреть, как он его может преодолеть?
Сергей: Да не то чтобы спровоцировать — как бы дернуть за веревочку, дойти до грани, пройтись по краю пропасти.
Алла: Ну, знаешь, это тоже нервишки пощекотать.
Сергей: Да, пощекотать нервишки. Ты дошел до предела своих возможностей. Но ты стараешься, конечно, это безопасно делать, но пододвигаешься, пододвигаешься: ага, получилось у меня по парку зимой пробежаться, да?
Алла: А есть страхи, к которым, чисто теоретически, можно подготовиться? Я поговорила с разными бегунами, понасобирала такого рода страхи: не хватит воды на дистанции или не усвоится гель или другая пища, стошнит или захочется в туалет, опоздать на старт или увязнуть глубоко в болоте. Кто-то боится принести клеща, кто-то боится заблудиться в лесу, потому что элементарно срывают разметку. Множество страхов, к которым можно подготовиться. А есть страхи, к которым сложно подготовиться. Например, если человек боится собак. Каждый бегун с этим сталкивался (смеется. — Прим. ред.). Даже если человек не боится собак, но бежит и видит, как к нему стремится собака без намордника, хоть и на поводке, — точно это совсем не приятные ощущения.
Сергей: Ой, у меня такое же. Я вообще не боюсь собак, но когда бежишь — да. Единственное средство это преодолеть — это срезать какую-нибудь ветку, и вот этот веник — с ним бежишь и направляешь на собаку. Других вариантов просто нет в таких условиях. Там ни хозяина не дозовешься, ни надеяться на то, что Тузик, так сказать, передумает, не приходится. В некоторых случаях просто приходится брать в руки что-то, чем защититься, — это единственный вариант, который стопроцентно снимает страх.
Алла: Я хочу сказать, что такого рода страх может быть приобретенным, он может появиться.
Сергей: Безусловно. Это так. Со страхом, который мы не можем преодолеть, нам надо научиться как-то взаимодействовать. Понять, что не такое уж там абсолютное зло, что его надо заглушить любой ценой. Или чего-то не делать, если уж страшно совсем. Нужно понять, что если в лесу вы испытываете страх встретить дикое животное, то это прекрасно. Скорее всего, вы заметите это животное раньше, чем оно вас. Это же природное наше средство, то, что помогало поколениям выживать. Страх — это мощное оружие в моих руках. Это инструмент, которым мы можем воспользоваться, и ничего такого страшного, как говорится, в страхе нет.
Алла: Это был подкаст NewRunners «Побежали?!». Надеюсь, вы узнали для себя что-то новое! Делитесь нашим выпуском с друзьями и бегунами, расскажите нам, какие у вас страхи, как вы их преодолеваете и как вы с ними боретесь. Подписывайтесь на наш телеграм-канал и слушайте нас везде: на SoundStream, в Apple- и Google-подкастах, «ВКонтакте», на «Яндекс-Музыке», Castbox и других подкаст-площадках.
Сергей: Ставьте оценки, пишите комментарии, советуйте нам темы на podcast@newrunners.ru.
Алла: С вами были ведущие Алла Соколова и Сергей Лютых, а также Татьяна Батурина, наш бессменный редактор и звукорежиссер выпуска!
Войдите, чтобы добавить комментарий